Драки при социализме

Участившиеся побоища фанатских ополчений с регулярными отрядами ОМОНа грозят в скором будущем стать неизменным атрибутом футбольного действа. На описание хода и исхода жестоких сражений газетного пространства выделяется не меньше (если не больше), чем непосредственно футболу. Мы давно уже перестали удивляться, возмущаться, сокрушаться. Воспринимаем как данность. Все больше теоретизируем, анализируем... Есть мнение, что эти безобразные явления порождены демократией в нашей, отечественной интерпретации. Исходит оно от тех, кто на протяжении десятилетий, ориентируясь лишь на прочитанное в газетах, услышанное по радио и увиденное на голубых телевизионных экранах (выражение, характерное для времен черно-белого телевидения), пребывал в убеждении, что в стране нет и не может быть не только секса, но и авиакатастроф, природных катаклизмов и тем более актов вандализма, присущих исключительно «дикому Западу».

Давно уже порываюсь развеять это заблуждение. Общественный порядок до, во время и после футбольных (и не только) матчей нарушался как при недоразвитом капитализме, так и при развитом социализме. Только в эпоху великих свершений об этом не принято было распространяться.

Как ни старайся, а шила в мешке не утаишь. Есть живые свидетели скандальных событий: футболисты, тренеры, судьи, зрители... Каждое ЧП обсуждалось в наглухо закрытых высоких спортивных и партийных кабинетах и отражалось в соответствующих документах, тщательно сокрытых от простого советского человека.

Доступ к ним ныне значительно упрощен. В общем, коллекция собралась не хилая. Наиболее интересной ее частью охотно с вами поделюсь. Повод? За этим дело не станет. Оттолкнемся хотя бы от недавних нижегородских событий.



Впервые из-за вмешательства зрителей был прерван матч в Сталинграде, где 15 мая 1947 года «Трактор» принимал команду Военно-Воздушных Сил (ВВС). Летчики вели себя в гостях довольно раскрепощенно и стали инициаторами многочисленных рукопашных схваток, в которых их преимущество над трактористами в боевой выучке было весьма ощутимым. Взирать равнодушно на происходящее на поле трибуны, конечно, не могли. Клич «Наших бьют!» упал на благодатную почву, и зрители находящимися в их руках средствами принялись защищать честь и достоинство своих футболистов. Акция эта проводилась настолько вдохновенно и темпераментно, что судье, дабы предотвратить непосредственный контакт поклон¬ников «Трактора» с приезжими футболистами, пришлось прекратить встречу на 83-й минуте при счете 2:2.

Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта весьма оригинально отреагировал на «сталинградскую битву», засчитав поражение... команде ВВС. Таким образом, защитники Сталинграда, сорвавшие встречу, одним камнем двух зайцев убили: и ребят своих в обиду не дали, и очковый багаж команды приумножили.

Кара небесная обрушилась не только на команду, но и на отдельных ее игроков. Перед вами выписка из постановления физкульткомитета: «...засчитать команде ВВС поражение В матче с ««Трактором». За недостойное поведение старшему тренеру команды ВВС тор. Тарасову объявлен строгий выговор, он выведен из состава тренерского совета; игрок команды ВВС тор. Кулагин дисквалифицирован на 10 матчей.. Игроку команды ВВС тор. Леонору за самовольный уход с поля объявлен строгий выговор...»

Бравыми парнями были в молодости Анатолий Тарасов и Борис Кулагин, в будущем тренеры хоккейных команд ЦСКА и сборной СССР в их золотую пору.


Вволю порезвились 4 сентября 1956 года и киевские болельщики, сорвавшие матч своих динамовцев с московским «Торпедо» еще до перерыва.

На первых минутах нападающий москвичей Слава Метревели, протащив на себе несколько метров киевского защитника, все же вырвался из его цепких «дружеских» объятий, оказался тет-а-тет с вратарем и забил гол. Ленинградский судья Вячеслав Богданов, оценивший ситуацию не по букве, а по духу правил, не стал свистеть в пользу провинившихся. Дождавшись завершения эпизода, он уверенно показал на центр. Киевские футболисты, считая нарушение первичным, а гол вторичным, требовали отмены забитого в их ворота мяча и назначения штрафного удара в пользу «Торпедо». Поскольку Богданов оставался непреклонным, они на протяжении нескольких минут демонстративно выбивали мяч на трибуны. Стадион все это время бушевал. Людская лава клокотала и после возобновления игры, вплоть до отмены Богдановым гола в ворота «Торпедо». После чего она вырвалась наружу, то бишь на футбольное поле. Видимо, болельщикам не терпелось заглянуть в судейские очи. От этой душещипательной сцены уберегли арбитра игроки обеих команд. Богданов выказал отменную реакцию. Мгновенно миновав сооруженный ими живой коридор, он скрылся в стадионном чреве. Вскоре там оказались и футболисты. Только чуть зазевавшемуся вратарю гостей Альберту Денисенко изрядно помяли бока. Матч был прерван приблизительно на 40-й минуте.

Дабы не предавать гласности киевский инцидент, разбирать его не стали. Через несколько часов из Москвы поступило распоряжение переиграть матч на следующий день. Что и было сделано. Итог встречи - 1:1.


Через несколько лет, 20 сентября 1959 го¬да, вновь выручили свою команду болельщики - из города Сталино. В тот день находив¬шийся на грани вылета «Шахтер» принимал московских армейцев и незадолго до конца встречи проигрывал - 1:2. Недаром ведь говорят, что дома и стены помогают. Выбежавшие на поле зрители успели сорвать матч. О случае этом поведали не информационные средства (держались они, как обычно, мужественно, не проронив ни единого слова), а судья встречи ленинградец Валентин Фридман, сделавший в протоколе такую запись: «Игра не доиграна 6 минут из-за вмешательства зрителей».

И на сей раз нашли виновных: за буйство поклонников «Шахтера» наказали... армейцев. Матч переиграли, и точно с таким счетом победили шахтеры.



Мораль примитивно проста: коль попала в беду твоя команда - выбегай на поле.
Что болельщики ЦСКА и сделали 19 июля 1960 года в матче с киевским «Динамо». В середине второго тайма при счете 1:1 рижский арбитр Эдгар Клавс наказал хозяев одиннадцатиметровым. Удар Лобановского вратарь Коротких отразил. Судья потребовал повторить пенальти, так как еще до удара защитник ЦСКА Дубинский вступил в собственную штрафную (сейчас судьи на такие мелочи внимания не обращают). Со второй попытки Лобановский гол забил.

Зрители, не согласные с решением арбитра, устроили ему обструкцию: оглушительный свист и рев десятков тысяч людей не прерывался ни на секунду. А тем временем на поле началась сеча. Инициаторами ее были хозяева. Тренер армейцев Пинаичев, предчувствуя недоброе, хотел было заменить изрядно утомившегося от непрерывных схваток бойца Крылова на рядового Бровкина, но не успел. Клавс удалил Крылова за удар лежащего на траве киевлянина. Пинаичев тут же выпустил на поле Бровкина вместо Амбарцумяна.

И вот пред зрительские очи предстала такая картина: поле, понурив головы, покидают Крылов и Амбарцумян. Болельщики, решив, что Клавс удалил сразу двух армейцев, высыпали на поле. Быстро разогнав судей и гостей столицы (Клавсу все же досталось. От худшей участи его избавили экстренные меры, предпринятые футболистами ЦСКА), они подняли на руки своих любимцев, словно признавая их моральными победителями.

Верхи на сей раз сделали вид, что намека не поняли, и не пошли навстречу пожеланиям разбушевавшихся трудящихся.

А на состоявшемся через три дня внеочередном заседании президиума Федерации футбола СССР по поводу событий 19 июля было принято обширное постановление с множеством пунктов. Пункт первый касался армейцев: «Учитывая, что команда ЦСКА является «хозяином поля», и основываясь на положении о проведении розыгрыша первенства СССР, а также и на том, что команда не обеспечила должной дисциплины своих футболистов во время игры, что способствовало возбуждению зрителей, засчитать команде ЦСКА поражение, счет забитых и пропущенных мячей аннулировать».

Наконец за срыв матча хулиганствующими зрителями наказали хозяев, что свидетельствовало о несомненном творческом росте работников футбольной федерации.

Пункт второй посвящался персонально Крылову: «Игроку команды ЦСКА т. Крылову за хулиганский поступок и грубую игру запретить участвовать в течение двух лет в официальных соревнованиях по футболу».

Круто! То, что натворил Крылов, на судейском лексиконе формулируется как «удар по ногам без мяча». Реакция арбитров на подобные нарушения непредсказуема. Амплитуда достаточно широка - от нравоучительной беседы на тему: «как надлежит вести себя на поле воспитанному молодому человеку» до изгнания грубияна.

Органы карающие подвергают в случае удаления дисквалификации, как правило, от одного до трех матчей. И вот на тебе - схлопотал парень два года. Все это эмоции. Подвержены им, оказывается, не только играющие и за ними наблюдающие, но и управляющие.

Что же касается не в меру экспансивных наблюдающих, чьи буйства милиция укротила не без труда, то и среди них оказались пострадавшие: несколько человек предстало перед судом.

О случившемся 19 июля ЧП знают футболисты и собравшиеся на трибунах зрители, среди которых вашего покорного слуги, увы, не было. Воссоздать ход событий мне удалось благодаря архивным документам, рассказам очевидцев и непосредственного участника матча Вячеслава Амбарцумяна.


Зато довелось мне стать свидетелем конфликта в Тбилиси. 1 октября 1961 года во время матча динамовцев с ереванским «Спартаком» зрители не поладили с судьей Николаем Латышевым. Забавный получился матч: «Динамо» атаковало, а «Спартак» в контратаках забивал. Едва ли не каждая его вылазка к воротам тбилисского вратаря Котрикадзе завершалась голом, и к середине второго тайма счет возрос до 3:1 в пользу гостей. Что тут началось!

Тбилисцы, как в хоккее при численном большинстве, заперли спартаковцев в «зоне» и подвергли их ворота массированному обстрелу. Вратарь творил чудеса, но дважды и он был бессилен, и тогда помощь ему оказали защитники, выбивавшие мяч из пустых ворот.

Пересекал ли мяч линию? Вот тут-то мнения зрителей и арбитра разошлись. Латышев выдержал мощное давление трибун, взятие ворот не зафиксировал и продолжал героически судить до тех пор, пока на поле не полетели «посторонние предметы» (запись в протоколе).
Здесь я вынужден сделать небольшое отступление, чтобы воздать должное футбольным судьям за многолетнюю и весьма плодотворную работу в деле обогащения словарного запаса родного языка, почему-то оставшуюся вне поля зрения лингвистов. А зря. Протоколы матчей, запечатлевшие многочисленные изыски в этой области, - целина. Обработка ее сулит богатый урожай научных диссертаций. Расшифровка закавыченного чуть выше словосочетания футбольному люду хлопот не доставит. Непосвященным (в случае, если они удостоят своим вниманием эти строки) объясню: под посторонними предметами судьи разумеют все, что на протяжении десятилетий летит с трибун на поле. Если многие годы пускались в ход в основном стройматериалы (булыжники, кирпичи, куски бетона, палки и т.д.) и тщательно опустошенная стеклотара, то со временем люди легко, без сожаления, могли расстаться с банками из-под импортного пива (даже нераскрытыми), а также с дарами природы - овощами и фруктами, в том числе заморскими, к примеру, бананами, что не позволяет усомниться в неуклонном росте материального благосостояния народа.

Не стал бы заострять внимания на естественно вытекающем вопросе: почему все вышеперечисленные предметы названы посторонними и что в таком случае следует отнести к разряду предметов непосторонних. По-видимому, все летящие в них предметы судьи именуют посторонними только в тех случаях, когда используются они не по прямому назначению. Как, впрочем, отдельные слова и целые выражения, произнесенные на поле в пылу борьбы.
Время уже вернуться в Тбилиси в первый день октября 1961 года. Прервались мы в тот момент, когда на поле полетели посторонние предметы, как то: палки, куски арматуры и порожние бутылки из-под дешевого столового вина. Убойная сила всех этих предметов была достаточно велика, и только благодаря оперативным действиям вооруженных огромными деревянными щитами стражей порядка арбитр в мгновение ока целым и невредимым оказался в подтрибунном помещении. Здесь, хоть непосредственной угрозы его жизни уже не было, легче не стало. Представители тбилисской команды и ряд высокопоставленных лиц настаивали на продолжении встречи. Латышев наотрез отказался.

Удивительная возникла картина, достойная кисти Сальвадора Дали: под землей - ураган, на трибунах - девятый вал, а в середине, меж двух стихий - полный штиль. Расположившись на зеленой лужайке в позе дачников игроки обеих команд вели меж собой мирные беседы. Судя по выражению их лиц, не исключено, что травили анекдоты, но скорее всего прорабатывали самую популярную меж кавказских мужиков тему, когда собирается их больше одного.

Между тем администрация стадиона неоднократно обращалась к зрителям с просьбой сохранять спокойствие, напоминая при этом о неизбежных санкциях, ожидающих их команду. Судя по реакции трибун, гордых, самолюбивых грузин такая перспектива не страшила.

Помните, как у Шота Руставели: «Лучше смерть, но смерть со славой, чем постыдное житье».
Игру в тот вечер продолжить так и не удалось. Через несколько дней за срыв матча тбилисцам засчитали поражение. Но что интересно: и в 60-м в Москве, и в 61-м в Тбилиси встречи прерывались на одной и той же роковой 67-й минуте. Впрочем, удивляться нечему: сумма цифр (6+7) равна тринадцати!

В этих матчах забитые мячи аннулировались и виновным достались «баранки». Но если в советское время они изображались в таблицах так: -:+, то в России деятели ПФЛ в ворота пострадавших (как недавно «Ротору») еще и три гола забивать стали (0:3). Прежние функционеры при всех их недостатках по крайней мере в этом вопросе проявляли больше здравого смысла и заботы о счетоводах, избавляя их от двойной бухгалтерии и учета каких-то мифических, анонимных голов.

Во всех перечисленных доселе чрезвычайных ситуациях Бог миловал: обходилось без жертв. Но так было не всегда...



13 октября 1955 года в Ереване выясняли отношения главные претенденты на переход в класс А - ереванский «Спартак» и команда свердловского Окружного Дома офицеров. Турнирное положение обязывало хозяев играть только на победу. Высокая ставка и породила нервозность. Ошибались и игроки, и судьи. Некоторые решения арбитров вызывали гневный протест трибун. А когда в концовке при счете 2:2 подмосковный судья Николай Шевцов отменил забитый ереванцами мяч, разверзлись небеса, обрушив на поле обильный камнепад. Метили в основном в главного, а угодили в голову линейного - Виктора Самолазова. Бригаде арбитров с превеликим трудом удалось довести встречу до конца.

Главные события разыгрались после матча, когда не в меру разгоряченные зрители вступили в бой с нарядами милиции и пожарной командой. Результат побоища - множество разбитых и подожженных машин, милицейских мотоциклов и человеческие жертвы с обеих сторон.

Все это происходило на глазах у посетивших игру представителей ЦК компартии Армении, правительства и физкультурного комитета республики. Центр, естественно, в тот же день получил подробнейшую информацию о случившемся.

25 октября на расширенном заседании Всесоюзной секции футбола состоялся разбор полетов. Сохранившаяся в Государственном архиве Российской Федерации стенограмма заседания позволяет проникнуть в святая святых - за кулисы, тщательно закрытые на протяжении десятков лет от праздного постороннего взора. Мне довелось заглянуть в щелочку. И вам советую. Для начала - фрагменты из взволнованной эмоциональной речи зампредседателя комитета физкультуры Армении Мелик-Осипова: «...Матч должен был судить Самолазов, а потом пришла телеграмма, что матч будет судить Шевцов... Вы провели судейство плохо. Ведь дело окончилось смертью людей, а масса людей находится в плохом состоянии. Независимо от того, как решит Всесоюзная секция, мы обратились в ЦК КПСС, чтобы ваш вопрос, товарищ Шевцов, там разобрали. Поймите, если конферансье допускает неправильные слова со сцены, его привлекают к ответственности! А вы надсмеялись над таким количеством зрителей...

Эксцессы разыгрались и за стадионом, там была сплошная стихия, задержано много лиц... Карету «скорой помощи» смяли и превратили в консервную коробку... Тут же на трибунах сидели иностранцы, представители зарубежных газет, которые приехали на выборы Католикоса. Они все видели, фотографировали и, конечно, подали телеграммы в свои издания...

Просьба всей общественности республики, партийных и советских организаций, чтобы игру переиграть и дать возможность доказать, что у нас в республике приняты все меры и что все игры в дальнейшем будут проходить на высоком культурном уровне».

«Ну дает зампредседателя! - слышу возмущенные возгласы читателей. - Ему бы впору перед высоким президиумом распластаться да челом бить неоднократно, чтобы очечка заработанного не лишили и на поле родимом играть разрешили, а он о переигровке после всех этих художеств хлопочет».

Сейчас бы и заикнуться не посмел, а в 50-е годы, мы с вами уже в курсе, набузившим хозяевам потакали неоднократно. Вот и сейчас просьбу Мелик-Осипова поддержали такие уважаемые люди, как Андрей Старостин, Дубинин, Шишов, Семенов, Гранаткин... Правда, последние двое предложили провести переигровку на нейтральном поле и тут же получили решительный отпор оппонентов: Кузнецова («Событие, которое про-изошло в Ереване, выходит за рамки педагогических экспериментов и поэтому, если мы примем решение о перенесении переигровки в другой город, - это прозвучит неуважительно к Армении, как неверие во внутренние силы республики») и Попова («Игра должна быть переиграна в Ереване. Это покажет наше глубокое уважение к армянскому народу и веру в то, что это дикое бескультурье не повторится»).

Робкое выступление тренера свердловчан Владимира Никанорова (пятикратного чемпиона СССР, в прошлом вратаря знаменитого аркадьевского ЦДКА), в простоте своей наивной вопрошавшего: «А причем здесь команда ОДО? В Ереване, в республике не сумели организовать матч, а мы должны страдать и переигрывать?» - незамедлительно пресек самый большой футбольный начальник на этом заседании Валентин Антипенок: «Мы не берем изолированно ни команду ОДО, ни команду «Спартак», а говорим, что для любого состязания должны быть созданы нормальные условия. В этой игре их не было ни для той, ни для другой команды». Железная логика! Главное - непробиваемая.

Далее Антипенок сказал: «Проводить соревнование на нейтральном поле будет неправильно. Это значит признать собственное бессилие, что мы пасуем перед трудностями. А партия нас учит преодолевать трудности. Мы должны принять все меры к тому, чтобы именно в Ереване провести это соревнование в нормальных условиях... Это будет правильно и по форме, и по суще¬ству и сделает честь нашим физкультурным организациям. И мы не пойдем по пути наименьшего сопротивления».

А дальнейшая судьба арбитра в устах главного оратора рисовалась в невероятно мрачных тонах: «Самая минимальная мера, которая будет принята по отношению к товарищу Шевцову - это отстранение его от проведения игр класса А и Б».

О максимальной можно было лишь догадываться. А Шевцов, по-видимому, действительно ошибся. Во всяком случае выступавшие на заседании его помощники Самолазов с Гребенюком и инспектор Богданов в один голос заявили, что третий гол в ворота ОДО был забит правильно.


14 мая 1957 года на своем стотысячнике «Зенит» играл с «Торпедо». Матч, в общем- то, рядовой, на поле все предельно ясно, к арбитрам никаких претензий, а тряхнуло со страшной силой. Та легкость, с какой Стрельцов, Иванов и Ко разобрались с местными парнями, и особенно счет (5:1) больно ударили по самолюбию определенной части рассвирепевшей зрительской аудитории. Один из них незадолго до конца игры, находясь в состоянии обильного алкогольного наполнения, умудрился прорваться к ленинградскому вратарю Фарыкину. Сняв пиджак, он вытолкал Фарыкина за пределы поля и тут же заполнил освободившуюся вакансию. Игра тем временем продолжалась, так как куйбышевский судья Николай Крылов замены стражей зенитовских ворот не заметил. Надо сказать, парень (по фамилии Каюков), если брать во внимание результат, сыграл удачнее Фарыкина: отстоял на «ноль». Но сухую серию вскоре прервали прозевавшие его прорыв защитники порядка. Когда самозванного вратаря, скрутив ему руки, повели вдоль трибун, толпы людей высыпали на поле. К счастью, игра к тому времени закончилась, и футболисты вместе с судьями моментально ретировались. Разъяренные болельщики, вооруженные камнями, бутылками и разнообразными орудиями труда, добытыми из разграбленного хозяйственного склада стадиона, двинулись на милиционеров и подоспевших им на помощь курсантов военных училищ и милицейских школ. В ходе побоища, продолжавшегося несколько часов, ранения разной степени тяжести получили свыше ста человек.

16 человек предстали перед судом. Суд был скорый и неправый. Среди арестованных оказались люди, никакого касательства к кровавым событиям не имевшие. А сроки получили страшные - до восьми лет (включительно) лишения свободы.


На финише чемпионата СССР-70 температура в нижней части таблицы приблизилась к точке кипения. Матч предпоследнего тура, состоявшийся 30 октября в Кутаиси между местным «Торпедо» и ташкентским «Пахтакором», имел огромное значение для обеих команд. Кутаисцам, чтобы выжить, необходимы две победы. «Пахтакор» мог ограничиться и одной. Словно предчувствуя недоброе, игру посетил председатель Федерации футбола СССР Валентин Гранаткин.

Гости матч выиграли - 4:1. Еще за пять минут до завершения этой необыкновенно нервной, жесткой встречи их преимущество было минимальным. Но как только Абдураимов забил третий гол, страсти резко накалились и на поле, и на трибунах.

О том, что произошло дальше, я мог бы рассказать на основании хранящихся в упомянутом уже архиве материалов. Но проще привести любезно предоставленную мне боковым арбитром кутаисского матча Сергеем Беляевым докладную записку в Управление футбола СССР. Этого документа нет и в архиве. Публикуется он (после наведения небольшого грамматико-стилистического марафета) впервые.

«В Управление футбола СССР ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
30 октября 1970 года я исполнял обязанности судьи на линии на матче основных составов «Торпедо», Кутаиси - «Пахтакор», Ташкент.
Зная важность этой встречи, судейская бригада во главе с Бочаровым Ю. несмотря на сложные психологические и климатические условия (до игры и весы первый тайм шел дождь), стремилась проводить матч четко по правилам игры в футбол, чему пытались помешать некоторые игроки к-ды «Торпедо (Векуа, Шергелашвили, Цверава), занимаясь симуляцией и апелляцией к зрителям.
Неспортивные действия игроков «Торпедо» поддержала необъективно, по-хулигански настроенная часть публики. Мне пришлось «брать» нападающих «Торпедо», которые в тот момент, когда мяч оказывался у их партнеров (защитников и полузащитников), устремлялись к воротам «Пахтакора», не соблюдая правила положения «вне игры». Поэтому каждое поднятие флага на это положение сопровождалось запугиванием и бросанием камней с трибун. Обращение к сотрудникам милиции (несколько человек стояли на беговой дорожке) не имело никакой реакции с их стороны.
Следствием плохой подготовки проведения матча и малочисленностью сотрудников милиции, а со стороны некоторых из них и прямого попустительства, и произошли те беспорядки после окончания игры, о которых я скажу ниже.
За две минуты до конца игры за явную грубость со стороны защитника в пределах штрафной площади назначается одиннадцатиметровый удар в ворота «Торпедо». Игроки «Торпедо» пытаются воздействовать на судью, чтобы он отменил свое решение. Вратарь Гогия, проявляя недовольство, бьет в лицо Бочарова, за что удаляется с поля. Публика небезучастна к действиям своих игроков. В спину летят камни. И лишь тогда, когда Бочаров своими действиями дает понять, что он матч заканчивает, Абдураимов забивает одиннадцатиметровый. Игроки направляются к центру поля, и тут же звучит сирена на окончание игры.
В этот момент игрок «Торпедо» № 5 (Шергелашвили) ударом кулака сзади в лицо сбивает Абдураимова. И вот в тот самый момент, когда команды и судьи стали покидать поле, с трибун полетели камни. Если почти все игроки, за исключением Любарцева (вратарь «Пахтакора». - Прим. А.В.), успели скрыться под трибуну, то судьям пришлось вернуться на центр поля. Каждая наша попытка уйти прерывалась бросанием бутылок и камней. В этот момент пострадал кто-то из милиции. Так продолжалось минут 15-20. И лишь когда милиция потеснила хулиганов, удалось по одному - Любарцеву, Бочарову, Беляеву, Черникову - скрыться под трибуну.

Когда я оказался под трибуной, меня встретил Херхадзе и ударил в спину, а когда я пробегал мимо раздевалки торпедовцев, оттуда выскочил Цверава и нанес мне удар кулаком по голове. Он же пытался ворваться в судейскую комнату, но не был допущен сотрудниками.

Представители команды были ознакомлены с поведением игроков, действия которых были зафиксированы в протоколе главным судьей. Претензий к судейской бригаде не было, однако покинуть стадион мы смогли только спустя несколько часов. Примерно минут через сорок после окончания игры в судейскую комнату полетели камни. Хулиганы стали бить, поджигать стоящий на территории стадиона транспорт: милицейские мотоциклы и легковые автомашины. Вызванная пожарная команда не оказала никакой помощи сотрудникам милиции. Несколько раз за окнами были слышны выстрелы. Только прибытие дополнительных нарядов милиции и военных позволило нам выехать со стадиона в сопровождении оперативных машин.
Судья республиканской категории С. Беляев.
4 ноября 1970 г.»

Добавлю к сказанному, что в результате столкновений зрителей с милицией и войсками несколько человек были убиты и десятки ранены.

Эти сведения я почерпнул из протоколов заседания СТК (родня нынешней КДК) от 22 декабря 1970 года. В ходе заседания кутаисская сторона обвинила во всех тяжких судью Бочарова, а уже в кулуарах в адрес арбитра прозвучал недвусмысленный намек. В документе с грифом «Вне протокола» содержится заявление представителя кутаисской команды Чхатарашвили: «Бочаров, по имеющимся сведениям, приехал из города Тбилиси вместе с администратором команды «Пахтакор», чем сразу создал вокруг себя нездоровую обстановку». Подозрения, взволновавшие сверх меры членов СТК и ее председателя Топорнина, не подтвердились.

Я имел продолжительную беседу с Юрием Бочаровым о кутаисских событиях, и он решительно отмел всякие инсинуации по этому поводу. О до- и послематчевых перипетиях этого матча московский судья поведал семь лет назад в интервью газете «Деловой мир» (№ 85 от 1 мая 1992 года). Довольно живописный фрагмент из откровений арбитра, не медля ни секунды, представляю вашему взору.

«Матч начинался в четыре часа, а в половине третьего начали меня из номера «вытаскивать». Местные. Звонят по телефону: выйди, поговорить надо. Понятно, зачем...
Пора ехать на стадион. На лестнице меня встречают местный арбитр Татадзе (правильно Тодадзе.- Прим. А.В.) и человек, представившийся зав. административным отделом горкома партии: «Товарищ Бочаров! Слегка помочь надо. Вот здесь у меня 6 тысяч». И показывает сверток.
Мне почему-то весело стало. «Если уж продаваться, то за десять». Горкомовец кивнул: «Будет!»
На стадионе уже другой человек - из местной милиции - подошел со свертком: «Тут десять». Десять тысяч по тем временам - это как миллион сегодня. Да только... Что это, думаю, за идиота меня принимают? Если б имели серьезные намерения, привезли бы, скажем, деньги в Москву, как, кстати, сегодня практикуется. А может, провоцируют.
Сверток, разумеется, не взял!»


Заголовок к кличу чешских болельщиков, знакомому нам по мировым хоккейным чемпионатам, касательства не имеет. Речь в данном случае еще об одном матче, сорванном до того, как он начался.

Матч между тбилисским «Динамо» и ереванским «Спартаком», назначенный на 13 мая 1960 года, был перенесен на более поздний срок. «Советский спорт» сообщил об этом с трехнедельным опозданием, ни словом не обмолвившись о причинах отсрочки. Случай настолько неординарный, что не рассказать о нем я не в состоянии.

Это закавказское дерби всегда сопровождалось ажиотажем неописуемым и приводило в движение огромные людские массы, совершавшие рейсы всеми имеющимися средствами по маршруту Ереван - Тбилиси и обратно.

На одном высоком футбольном собрании кто-то из функционеров, оговорившись, назвал матчи этих команд международными, чем изрядно развеселил публику. Он был близок к истине. И болельщики обеих республик в шутку называли их встречами между ФРГ и США. Расшифровывались эти аббревиатуры так: Федеративная Республика Грузии и Соединенные Штаты Армении.

И все же за рамки чисто спортивные страсти-мордасти никогда не выходили. В обеих столицах футболистов и их поклонников встречали более чем радушно. Несмотря на чрезмерно высокий накал, ни на трибунах, ни на поле серьезных эксцессов не наблюдалось. Особый интерес, проявленный к назначенному на 13 мая матчу, объяснялся еще и турнирной ситуацией: обе команды претендовали на выход в главный финальный турнир.

Проблема лишнего билета встала во весь исполинский рост не только перед хозяевами, но прежде всего перед многочисленными гостями грузинской столицы. Решили они ее нетрадиционным способом: ночью, под покровом темноты, пробрались на трибуны, где и встретили рассвет. Наутро администрация стадиона оказалась в полной растерянности. Просьбу подобру-поздорову покинуть насиженные места ереванцы про-игнорировали. Что делать? Применить силовые методы, значит, нарушить традиционные законы гостеприимства. Оставлять все как есть - опасно: неумолимо надвигалось время неизбежного конфликта между «оккупантами» и владельцами билетов.

Выход из экстремальной ситуации на¬шли оптимальный - матч отменили. Промаявшись весь день под палящим солнцем, гости несолоно хлебавши покинули стадион.
Если сравнить все описанные истории с социальными потрясениями, то последнюю иначе как бархатной революцией и не назовешь.

Вот на такой мирной ноте и закроем эту отнюдь не мирную тему. Точнее - прикроем. Сложно ее в один присест исчерпать. Возможно, мы к ней когда-нибудь и вернемся. Это уже как Господь распорядится. Признаюсь, один случай утаил от вас намеренно. Ненадолго. Всего на неделю. Уж больно он в сентябрьское обозрение вписывается.

(c)■ Аксель ВАРТАНЯН, "СЭ-Ф", № 27, 1999 г